Знаменитая писательница фэнтази Мария Симонова сегодня выступает в редком для нее жанре фантастического рассказа, который она написала специально для нашего журнала

---

Это было похоже на озарение: выход из состояния, которое я теперь определяю как детство, когда сознание было ограничено лишь потребностями тела, с его гибкостью и послушностью малейшему движению плавника – в мир абсолютно нового, развернутого понимания.
Во мне сохранились воспоминания о моем прежнем примитивном восприятии, и в то же время я понял, сколь ограниченное ничтожное создание влачило до сих пор существование в моем лице. Оглядевшись, я вдруг осознал, что моя вселенная есть ни что иное, как небольшая прозрачная камера – приемлемая для меня хрупкая ниша относительного спокойствия и благополучия в ином, умопомрачительно-огромном, опасном и недоступном для меня мире. Оправившись от первого потрясения, вызванного этим открытием, я вскоре понял, что движущееся снаружи неуклюжее существо – это вовсе не грандиозное явление природы и не рыба, подобно мне, а некто, обладающий в чуждом мне внешнем мире впечатляющими возможностями! Никто иной, как он закрепил на моей голове эти пластинки, благодаря которым, в чем уже нет сомнений, я приобрел способность мыслить, а, кроме того…
Кроме того я стал воспринимать сигналы особого рода, о чем наружний житель и не догадывается, продолжая величать меня мысленно обидным эпитетом «клюворылый» и громоздким – «слоник», или, в лучшем случае – Чарли. Откуда мне это известно? Да просто я теперь улавливаю информацию, испускаемую его сознанием. Раньше я обладал лишь электролокацией – как он это называет – и фантастическим по меркам других видов рыб размером головного мозга, почему он и выбрал для своего эксперимента меня – представителя Campilomormirus. Так вот, благодаря его электродам мои способности поднялись на качественно новую ступень! Немного привыкнув к этой ступени и начав уже разбираться в потоке его мыслей, я вдруг однажды подумал – а что если я могу не только снимать информацию с его мозга, но и привносить ее туда?..
Первые мои опыты были связаны с кормом – признаться, я не сразу поверил в то, что аппетитнейший пузатый мотыль взамен обычных квелых хлопьев явился результатом моих мысленных приказов. Но уж когда для свежести атмосферы в аквариуме моим плоскорылым другом была куплена продвинутая система фильтрации, и весь грунт был заменен на мелко-песчаный, в который так удобно закапываться, стало невозможно отрицать очевидное: я могу управлять этим головастым увальнем из чуждой мне внешней вселенной! А мои пожелания он воспринимает, как собственные идеи!
Не скрою, что в свете этих открытий, слегка вскруживших мне голову, у меня первым делом возникла мысль о подруге – мормириде необыкновенной красоты, с бесконечным носом и с тонким умом, который я смог бы оценить, заказав ей у плоскорылого благодетеля такую же как у меня электродную «шляпку». Но, просканировав его размышления о собственной жене, я понял, какую ошибку чуть было не совершил и во что едва не вляпался: помимо прихотей его собственной супруги, плоскорыл, обеспечив и меня ненаглядной, рисковал разориться на экзотические аквариумы и оборудование к ним. Женщины есть женщины, и мне вовсе ни к чему было рисковать нашим финансовым благополучием, сажая ему на шею еще одну. К тому же из его мыслей я узнал, что мы, слоники, не размножаемся в неволе. Я в общем-то остался доволен этим фактом и даже где-то горд. Сам я в быту неприхотлив, в качестве обстановки меня вполне устраивает эхинодорус, еще, пожалуй, питаю чисто эстетическую слабость к альтернантере. Однако я люблю общество и даже не просто люблю, а предпочитаю. Поэтому я убедил моего сухопутного друга приобрести мне некоторую компанию. Изменения в моей доселе одинокой жизни не обошлись без проблем: для начала в моих скромных хоромах появилась небольшая цихлида; я не стал настаивать на присаживании ей лишнего ума, она и без того синантропная, то есть специально генетически подстроена для контакта – примитивного, не спорю, но уж очень моего хваткоплавникового друга умиляло, как она его узнавала, строила глазки и плавала за ним вдоль наших прозрачных стен. Я, куда деваться, тоже иногда радую его подобными «фокусами» – демонстрирую, значит, что поумнел благодаря его «шапке», он этим очень гордится, пишет по этому поводу разные умные статьи и подумывает о диссертации.
Однако вскоре выяснилось, что цихлида обладает весьма скверным характером: я не сразу понял, чего девушка от меня желает, чуть было с ужасом не решил, что осеменения – ввиду отсутствия партнера ее вида – но, как оказалось, дама хотела со мной подраться! Внушить ей спокойствие мне, управляющему даже забортным существом, ничего не стоило. Однако постоянно держать ее под контролем было обременительно, и в конце концов мы с моим угловатым другом изъяли ее из аквариума и отдали в хорошие руки (так эти сухопутные создания называют свои вентральные плавники). Разумеется, он в дальнейшем предпочел бы держать меня в одиночестве, но я был на этот счет другого мнения и стремился к разнообразию. Поэтому следующей нашей питомицей стала рыба-зеркало – вылитая пиранья, только травоядная, которую мой воздухоплавающий там за бортом с удовольствием величал «сильвер доллар». Не прошло и пары дней, как этот якобы «доллар» обкусал весь мой эхинодрус и уже подбирался к моей любимице – альтернатере!
Внушить травоядному любовь к мясу, то есть к мотылю, конечно, можно, дак ведь он потом сдохнет от какого-нибудь заворота кишок.
Так что и от «сильвер доллара» нам с плоскорылом пришлось, скрепя сердце, избавиться. Но я не унывал, и вскоре мою постную аквариумную жизнь разбавила веселая стайка кардиналов, несколько радужниц и пара скалярий – изысканных по красоте и удивительно преданных друг другу рыбок, не признающих, что меня несказанно удивило в столь примитивных существах, другой пары. А когда мне пришла блажь попасти скот, то я заполучил амурских лужанок – улиток, на редкость туповатых и медлительных, зато с модной ногой в потрясающую золотую звездочку! Стоит ли говорить, что с моими способностями мне ничего не стоило управлять этим аквариумным стадом.
Тем временем мой изобретательный плоскорыл стал подумывать о создании мне «брата по разуму».
Поначалу меня даже вдохновила мысль о партнере, однако по зрелом размышлении я понял, что вовсе не хочу иметь рядом конкурента и, каюсь, категорически воспротивился снабжению кого-либо из окружающего зоопарка «шапкой». Я вошел во вкус управленческой деятельности, и вскоре мне пришлось сделать моему прямоходящему другу заказ на увеличение нам жилплощади. Я не сноб и не пижон, но новая пятисотлитровая квартира требовала соответствующей обстановки, и я ею обзавелся: гофрированный фонтан криниума оживлял теперь мой интерьер, колыхались на свежем подводном ветру ленты вальсинерии, раскинула ажурную сеть увирандра. Яванский мох радовал глаз и щекотал бока – мне и моим подданным, среди которых были теперь и губастый мерцающий пласидохромис, и парчовый птеригоплихт, и пучеглазый телескоп, величаемый «золотой рыбкой», однако являющийся, как я случайно узнал, поймав мысль своего пылкого аквариумиста, всего-навсего селекционным карасем. Появился даже на время скат моторо-потамотригон с модным изолирующим кембриком на ядовитой хвостовой игле. Но этого «синантропного» пришлось моментально убрать, так как он, подлизываясь к плоскорылу, проявил при этом феноменальную кусачесть и неуживчивость по отношению к моей аквариумной команде!
Однако время шло, и замкнутый мир нового дома уже становился мне тесен, с каждым днем все труднее было разгонять скуку. Однажды я вдруг поймал себя на мысли об амурской жабе. И понял, что с этим пора кончать. Настало время подумать о новом этапе: аквариум для меня стал мелок, я жаждал познать мир за его пределами, увидеть новые места и иные водоемы, образы которых вставали порой перед моим шароголовым вассалом за прозрачной стенкой, однако самые прекрасные из них, насколько я понял из других скудных образов финансового характера, были ему недоступны. И тогда я с затаенной грустью осознал, что нам вскоре предстоит расстаться…
* * *
Вот говорят, что деньги портят человека. А я вам так скажу, что ничего они его не портят, а просто показывают, какой он есть на самом деле. Лучший этому пример, вернее худший – мой бывший друг Вася Мурзанев. Была у него с детства одна слабость – фанател парень над своим аквариумом. Ну, тогда еще все мы были бедные, а все равно первого сомика ему подарил я, о чем он теперь, имея прозрачную цистерну в две тонны, набитую экзотической рыбой, начисто забыл. То есть поначалу, только-только разбогатев, он еще обо мне помнил: звал в гости в свои новые евро-хоромы и на новую дачу, куда мы с ним тайком от жен гоняли отдохнуть на его «Субаре».
Час икс наступил, когда он приобрел у какого-то полоумного типа – то ли лаборанта, то ли профессора аквариумных наук – новую рыбку – чудную такую, длинноносую и с блестящими нашлепками на башке, образующими что-то вроде зонтика. Отвалил за нее Василий целое состояние и мне похвастался, что это, мол, первый в мире экспериментальный феномен по имени Чарли, который слушается команд. Не знаю, чего этот Чарли мог там у себя под водой услышать, при мне он так просто зарылся в песок, только хвост наружу выставил – вот, мол, что тебе, Серега, теперь останется от верной дружбы – рыбья задница, хотя этот намек я понял не сразу, а когда уже было поздно. Гляжу, оборудует мой братан для него по индивидуальному аквариуму в каждой комнате, но этого ему видно показалось мало, так что он купил специальную мобильную рыбью конуру, чтобы можно было своего длинноносого Чарли повсюду с собой таскать и не расставаться. Куда ни поедет – везде с ним Чарли; рядом в «Субаре» место теперь всегда занято – там Чарли в своем батискафе; на собрании директоров – и тут с ним Чарли на почетном месте посреди стола! А недавно узнаю, что улетел мой кореш Вася на Мальдивы – догадайтесь, с кем? С любовницей? Если бы! С рыбкой в шляпе! И мне, главное дело, о поездке ни слова – не я ему теперь лучший друг, а эта носатая сволочь в шляпе! Даже, гад, не попрощался, это его Лилька моей Ольге по телефону жаловалась и плакала.
Обе сошлись на том, что Васька спятил, но я то знал, только теперь понял, что ему всю жизнь нужен был не друг, а рыба в шляпе, которая слушается команд! И вот только теперь, разбогатев, он вышел на чистую воду, когда смог реализовать свою тайную мечту. Жена его говорит, что перед отъездом он на те деньги, за которые мог бы туда всю семью свозить вместе с тещей, заказал для этой шляпы с клювом специальный аквариум-батисферу – для подводного плавания! Чтобы, значит, нырять вместе с ним на коралловых рифах!
Как будто он с ним, а не со мной об этом в детстве мечтал!..
© Мария Симонова, 2006